Прежде всего потому, что многие бюргеры знать правду не желают совершенно осознанно. Но и для любопытствующих эта задача не из простых, ибо всё (или почти всё), что происходит в немецком государственном закулисье, покрывается плотной завесой государственной же тайны.
Однако немецкие чиновники, например, служащие немецкой армии, это тоже люди. Иногда они выходят в отставку, а потом садятся за стол с кружкой пива. И начинают рассказывать о том, что пережили во время службы.
Независимые немецкие журналисты собрали цитаты из таких застольных бесед тех служащих бундесвера, которым была уготована, так сказать, несвойственная им функция: охранять лагеря "беженцев" внутри Германии. Ну или, по крайней мере, делать вид, что они их охраняют.
Вот некоторые цитаты:
Нам было сразу сказано, что мы не должны ни во что вмешиваться, что бы ни случилось. Даже если на нас будут нападать, нам запрещено защищаться. Вместо этого мы должны открыть окна и громко кричать: "Полиция, на помощь!"
...
В нашем лагере были постоянные драки. Настоящий ад. Но нам запрещалось пресекать разборки даже в тех случаях, когда жертвы плавали в лужах собственной крови, корчась под ударами железной арматуры. Беженцев в нашем лагере было около 1000 голов, а наводить порядок там должны были всего три (!) полицейских патруля, да и то исключительно по вызову. На такие вызовы полицейские обычно не торопились, подтягиваясь минут через пятнадцать, а то и позже.
...
Среди вновь прибывшего контингента было, конечно же, много беспомощных и запуганных людей, которых, пожалуй, действительно можно было бы назвать беженцами. Но это касалось, прежде всего, процентов десяти христиан, курдов и прочих национальных меньшинств. Остальные же 90% под это определение походили гораздо меньше. Но именно они и создавали нам главные проблемы.
...
В случае со многими женщинами-беженками попытка сделать фотографию на документы превращалась в настоящую проблему. Порой на каждую такую клиентку уходило по несколько часов уговоров. И далеко не всегда эти уговоры были успешными. А в это время сотни других мигрантов терпеливо ожидали своей очереди за дверями.
...
Поскольку ни полиция, ни мы были не в состоянии навести в лагере хоть какой-то устойчивый порядок, там быстро формировались альтернативные криминальные "структуры управления" со своими правилами. Так, одно из зданий лагеря было преобразовано в настоящий публичный дом, на входе в который появилась табличка с ценами на оказываемые услуги. Предположительно, там совершалось насилие и над несовершеннолетними. Однако мы, служащие бундесвера, могли об этом только догадываться, ибо вмешиваться было запрещено. Мы должны были лишь докладывать о происходящем по инстанции. Как бы то ни было, прейскурант борделя регулярно обновлялся - самая дешёвая "работница" там стоила 4 евро.
...
Однажды к нам приехала съёмочная группа одного из центральных телеканалов. И как нарочно, именно в этот день у нас в лагере для беженцев случились большие беспорядки: какой-то мусульманин ударил женщину, потом к потасовке подключились другие и всё переросло в очередную уже привычную битву. Мы очень надеялись, что журналисты воспользуются этим шансом, чтобы рассказать в телеэфире о реальной ситуации в лагере. Однако редактор программы просто пожал плечами и сказал:
"Мы не для этого сюда приехали. Нам нужно сделать пару фотографий о солдатском быте. Где мы можем это организовать так, чтобы нам никто не мешал?"